Дело было не то в Европии, не то в Америции, а возможно, в Индии.

Собрались мы с Берклием и Бором на его фермий. Сидели икалий.

Вот Бор нам и скандий: «Чего без кислорода сидеть, и так сера на душе.

Давай по рубидию скинемся». Ну, мы все рады — какой технеций! Одно слово — титан.

И тут Берклий нам скандий: «Я-то с Галлий, значит, неодим».

А Бор ему: «Раз неодим, давай два рубидия», — и нам под­марганец.

Берклий жмется: «У меня одна медь астат, аргентум весь кончился...»

Тут я, как самый актиний, у него иттербий: «Платина, — говорю, — и все тут!»

А Берклий: «Что я, гольмий должен с фермия уходить?» С большим трудом палладий.

«А кому бежать? — кричит Берклий. — Я-то совсем хром...»

Тогда Бор сбериллий наши рубидии, сунул себе под мышьяк и побежал.

А Берклий радон, как торий. Сидим мы, кюрий, ждем Бора.

Вдруг слышим: «Аурум, аурум!» Я говорю: «Никак Бор?». А Берклий: «Нет, неон».

Гадолиний мы, гадолиний, кто бы это был...

Берклий тем временем в углу с Галлий, рука на таллий, что-то ей про Франций

залитий, старый плутоний, а она ему на шею висмут.

Вдруг слышим опять: «Аурум, аурум!»

Выходим мы, смотрим — бежит Бор, а за ним соседский кобальт Аргон, и гафний, гафний на него.

Догнал он Бора и как уксус его за мышьяк, где наши рубидии лежали.

Наш Бор парень железо, не уступает: «Сурьма, кричит, свинец, празеодим проклятый!»

А тот знай его тербий. Тут Бор совсем лютеций стал.

Руками машет, орет: «Кто мне рубашку лантан будет?»

Смотрим — а наши рубидии уже у кобальта во ртути.

Я к нему: «Аргончик, — говорю, — скажи «гафний», ну, скажи!»

А он только сквозь зубы цезий: р-р-р...

И тут Берклий станнум на колени, подполз к Аргону да как заорет: «Гафний!!!»

Ну и цирконий — Аргон наши рубидии проглотил и бегом с фермий.

Мы к Бору: «Полоний на место наши рубидии», — а он: «Что я вам родий их, что ли?»

Плюмбум мы на него и ушли. Чтобы мы еще когда натрий соображали — ниникель.